Из воспоминаний участницы Великой Отечественной войны,
Ташпулатовой (Горшеневой) Александры Андреевны, 1924 г.р.
Мы у Сталинграда. Немцы вели разведку, запускали осветительные ракеты. План, видимо, был простой у них: захватить город сходу, затем устроить парад победителей. Ближе к утру, немцы пошли в наступление (так говорили нам наши командиры). Считалась, что наша оборона города слабая и Сталинград падет, как пали к этому времени другие наши западные города.
Рядовой персонал, да притом новички, в военной обстановке слушались своих командиров, не задавая вопросов. Выполнять приказы должны без лишних слов, каждый - свою службу.
Мы с подругой Тамарой Дюковой, были связистами-линейщиками. Настраивали связь между подразделениями, штабами, командными пунктами. Постоянно несешь с собой винтовку, полевой телефон, катушку с кабелем, да еще противогаз. Противогаз часто служил сумкой, где хранились запасные патроны, нож, бинт, йод, иногда и сухари. Сколько было таких случаев, когда очень хотелось пить, а баклажка небольшая и думалось, вот бы вместо противогаза, да грелку с водой и то полезнее, а вес почти тот же.
Есть на Волге утес, он бронею оброс
Что из нашей отваги куется
В мире нет никого, кто не знал бы его
Тот утес Сталинградом зовется.
Один случай из многих: мы с Тамарой идем искать-устранять-настраивать связь с отрядом за два-три километра, возможно и дальше, насколько хватит кабеля. Сначала видим, где идет наш замаскированный кабель. Прошли с километр, соединились со штабом. Доложили, что до обрыва связи пока не дошли. Двигаемся дальше, устали, а нам еще старшина приказал отнести в тот отряд, куда мы идем три буханки хлеба, это целый вещевой мешок (буханка хлеба весила около 3 кг). Тамара маленького росточка – ей вещмешок и винтовка, а у меня за плечами - катушка с кабелем, телефон, винтовка и противогаз.
Только двинулись мы дальше, сверху гул самолетов и сразу полетели бомбы. Их видишь хорошо, они кучечкой падают из самолета. Вот и первая большая воронка. Мы прыгнули в нее. Знали уже и не в первый раз, что в одно и то же место очень редко два раза попадает бомба или снаряд. Сидим в пыли, трясемся, конечно, и смотрим вверх, втянув голову в плечи. Немного пыль уселась, а бомбы разрываются уже впереди нас. Самолеты возвратились назад, мы вылезли из воронки, отряхнулись как могли, взяли свои вещи и далее по проводам.
Думали, что успеем найти обрыв, спешим, а тут снова гул самолетов и все повторилось. Наконец мы нашли обрыв. Устранили. Это легче было сделать связисту из того отряда, куда мы шли и несли хлеб. Старшина того отряда оказался нашим земляком из Инжавино. Вернулись на свою базу уже к вечеру.
Это повторялось всегда, такая наша служба, куда прикажут, туда и идем. В одно время мы стояли прямо около Волги. По ней переправляли людей. Большинство на лодках и на плотах. Раньше я не видела такой широкой реки. Как много воды! Вся ширина реки была занята баржами, лодками, просто бревнами. Казалось, что где-то сорвался целый деревянный город, развалился на куски и все пошло по полотну воды. Во многих местах поднимались волны-брызги высоко, видимо рвались бомбы или снаряды по недолету или перелету цели. И все это плыло и не видно конца.
Очень было шумно. Грохотали какие-то подъемники от воды. Берег был высокий. Люди внизу у воды копошились. Что-то спускалось, что-то поднималось, перетаскивалось. Сразу не разберешь, кто какую команду выполняет.
Хорошо помнится, что у Волги все рода наших войск были как-то вперемежку. Тут и моряки, и летчики, артиллеристы, прожектористы и было еще немного кавалеристов. Казалось невероятным мне тогда, как все они понимают каждый свою команду.? Где же самый главный командир? Мы спускались за водой в Волгу, это было опасно. Все было под прицелом немцев, так нам объясняли командиры. Вода в Волге была серая с жирным оттенком, с соломой, щепками. Помню бои на Бекетовском склоне. Станция Бекетовка тогда считалась от Сталинграда 2-3 км. Устанавливали тяжелые орудия, а потом уже «Катюши».
Несколько раз эта высота переходила из рук в руки. Было немного времени затишья. Нам дали спешное задание- пробежать по местам сражения для подбора раненных и вообще осмотреть лежачих солдат. Цель – документы, для учета живых и мертвых. Ведь во время боя не всегда было возможно оттащить раненых в защищенное место. Вот и сейчас мы ползли по полю изрытому воронками. Вот мертвый, а документа при нем не находим. Кто он? Из какой части? Так и получится, как пропавший без вести. Были случаи, вроде раненый еще живой, и получилось вытянуть его на безопасное место, а он возьми да умри и снова без документов. Оказывается, в первые годы войны, уходя в бой, документы сдавали политруку. А потом раненого могли подобрать и отправить в другую часть или, еще хуже, в плен.
Утром после небольшой артподготовки, немцы пошли в наступление. А как таковая линия фронта не просматривалась. Наверное, как говорили нам тогда командиры, шли отборные эсесовские части. Шли нагло, пьяные, кричали, орали страшно. Ехали на мотоциклах. Наши части огнем с земли, с воздуха отражали атаки немцев.
Я не смогу описать бой. Опишут те, кто смотрит в подзорку или с высотки на ход сражений. А мы, солдаты, выполняли определенные команды. Конкретно у меня: чтоб работала связь. Или тянешь связь, или ищешь обрыв и устраняешь его, или сидишь в укрытии и вызываешь к телефону кого прикажут. Снаряды рвутся вокруг. Иногда пули свистят рядом. На них внимания не хватает. Видишь пыль – земля столбом поднялась почти рядом с тобой, но надо связь держать.
Вскоре немцы опять открыли ураганный огонь. Теперь с обеих сторон замелькали летящие гранаты. Так было почти весь день. Говорили тогда, что в этот день наши части отразили шесть атак и дважды ходили в контратаку, контрнаступление. В это время под Сталинградом было 6 дивизий гвардейцев - десантников. Говорили, что эти дивизии считались главным резервом Сталина. Много было суждений об этом. Сталин дал приказ «Ни шагу назад!».
Немцы ожесточенно бомбили город. День и ночь все вокруг было в дыму. Горели разные склады, особенно нефтяные. Было не понять, когда начинается день и когда кончается ночь. А летчики-немцы еще включали сирены, все ревело! Было не по себе, жутко! Иногда хотелось глубже зарыться в землю и ничего не слышать. Немцы много сбрасывали листовок. В них ничего особого не было. Больше с рисунками, как немец ест колбасу. Знали ведь они, что мы-то были полуголодные, грязные, худые и даже вшивые. Вот в таких условиях воевали, а жалоб не было. Вода в Волге была вперемежку с мазутом и кровью. Тела убитых плыли по воде. Да еще климат там был в те годы такой: зимой трескучий мороз и пронизывающий ветер. А осенью и весной ( мы прихватили все это время) днем вроде тепло, а ранним утром поднимешься - на ушах ледышки.
Легко раненых никуда не отправляли, а только меняли род занятий.
Со мной это было, когда я получила ранение в правую ногу. Произошло все быстро. Уже я настроила связь и доложила, как положено. Ножичек, которым зачищала провода засунула в противогаз и надо было подняться с земли, а тут с визгом пролетела пуля. В сапоге стало очень горячо, ногой невозможно шевельнуть. Затем из сапога завиднелась кровь. Оказалось - ранение ниже колена. Около меня никого не было. Кручу ручку полевого телефона, а говорить толком от боли не могу. Сказала местонахождение и «моя нога». Меня нашли сразу, сапог разрезали, рана не глубокая, но сбита надкостница, крови много и я уже белее снега. Тогда особого значения никто не придавал, что какие-то могли быть инфекции, заражения. Наложили повязку, привязали две дощечки к ноге и все. Сиди теперь, работай при штабе, пока нога немного заживет. Так я стала исполнять службу писаря строевой части. Таких ран как моя, у других солдат и офицеров было по нескольку. Уставали все, спать могли на ходу.
Было и такое в нашей части. Валя Сергеева, из наших девчат, ведала продовольственным снабжением. Настолько всегда была измучена, зачастую ей приходилось с солдатами перетаскивать снаряжение и продукты на себе. Когда перебазировались на другой участок фронта, ей пришлось служить за лошадь в полном смысле слова. Раз дело было зимой. Разбросили сразу одну палатку и поставили в ней маленькую чугунную печечку. Я оказалась рядом, тоже очень устала и промерзла. Забегаю в эту палатку и сразу же мне запах жаренного мяса в нос. Печурка топилась тряпками в мазуте и раскалилась докрасна. Рядом, спиной к печурке стояла Валя и спала. Я увидела, что ее ватные штаны сзади уже сгорели и теперь горит тело, поэтому-то и пахнет жареным мясом. Отдернула я Валю от печки, и она всем ростом качнулась на меня. Вот ведь спит стоя так крепко, могла бы упасть на печку.
И вообще, говоря о войне, о фронте некоторые считают, что это бежит солдат с винтовкой…да? А ведь прежде чем ему бежать нужно знать, куда и зачем, в чем и с чем.
Можно сказать, что фронт это многоотраслевое производство. Где есть все специальности взаимоувязанные. Есть генеральный план. Есть оперативные планы. Есть все отделы командования, снабжения и сбыта и большая медицинская служба. В каждой воинской части есть службы строго выполняющие свои обязанности без которых нет побед.
Многим бойцам и командирам (точно говорю) теперь с трудом верится, что прошли сквозь это Сталинградский ад и остались еще живы. И всегда будут сниться тяжелые бои, фронтовые будни, боевые друзья и те, кто погиб на наших глазах....